Поехала я с мамой, она у меня водитель, в командировку. Едем по трассе, впереди нас запорожец, да еще и дорога узкая. Ну и так как дорога между леса, то, как и следовало ожидать, из этого самого леса вышел лось. Причем не хилый. Мы тащимся за запорожцем, а лось в это время перешел на нашу полосу, повернулся к нам задом и встал, как вкопанный.
Водитель запорожца начал сигналить, в надежде, что лось уйдет. Тот и не шелохнулся. Водитель открывает окно и кричит: "Лось, отойди, врежусь, тебе же хуже будет" Ну тут лось сделал движение, похожее на его намерение уйти, а водитель запорожца максимально прибавил скорость. Впрочем, оказалось, что лось просто продвинулся вперед по дороге, а бедный запорожец врезался в него. Скорость-то была хоть и небольшая, но лось от неожиданности присел на багажник запорожца.
Ну и, так как вес у лося был не хилый, то из-под багажника хлынули вверх струи краски ядовито-желтого цвета, а переднее стекло автомобиля просто отвалилось и краска окатила водителя. То, что было потом, заставило всех проезжающих водителей бегом броситься в тот самый лес. Лось с ярко желтым задом встает и поворачивается назад, а водитель, с таким же лицом и хныкающим голосом, подходит и говорит: "Я ж тебе сигналил.... Я ж тебя просил, уйди... Я ж тебя предупреждал..." Потом машет рукой, подходит к своему автомобилю, и пытается открыть помятый багажник.
А в это время лось, который по всем законам должен был бежать отсюда, подходит к мужику, преданно смотрит ему в глаза и тоскливо начинает мычать и тыкаться мордой в плечо плачущего водителя. Интересно, это было сочувствие?
 

Есть у меня друзья - туристы. И были они тогда на Алтае - шли на байдах. На одной из стоянок-двухдневок было решено поплыть половить рыбку. Причем почему-то по не в близпротекающей речке, а где-нибудь по ручейкам. Поплыли. Ручейки не ищутся. А все это происходит после обеда, читай - после спирта.
И тут на сцене появляется главный персонаж - Вася. Вася человек хороший и спокойный, но только до второй рюмки - затем в глазах зажигается огонь, а в заднице появляется зуд преобразователя. Когда они проплывают мимо какой-то небольшой полянки, типа гари, но уже покрытой травкой, их взору является идиллическая картина - на поваленном стволе дерева сидит бурундук и, гад такой, обедает. Разложив шишки на манер рюмок на барной стойке, их шелушит и неплохо себя чувствует. На туристов - ноль внимания. Тут Вася понимает, что этот бурундук - то, чего ему не хватало всю жизнь. На ходу, чуть не перевернув байду, он срывается в воду, набирает полные ботинки воды, но упорно лезет на берег, к желанной животине.
Тут бурундук насторожился, но трапезы не прервал. Окружающим стало ясно, что хищников, подобных Васе, в тайге не встречается, и сейчас что-то будет. В трех метрах от бурундука Вася издал охотничий рев, чем, собственно и загубил охоту - не заори он, и истории бы не было. Но он заорал, и тут бурундук понял, что это за ним. Кроме того, что бурундук был тормозным, что еще простительно в такой провинции, он оказался и глупым. Дело в том, что на поляне этой ни кустов, ни больших деревьев не было, однако в двадцати метрах начинался лес, где никакой Вася его бы не нашел. Но тупая зверюга выбрала самый стремный вариант - забралась на обгорелый ствол небольшой трехметровой сосенки - единственного высокого места. И уселась на самой верхушке, причем, не забыв утащить с собой самую жирную шишку.
Разгоряченный погоней Вася решил штурмовать. И полез на сосенку. Запрыгнув на метр, он, цепляясь неизвестно за что, начал медленно, но верно, продвигаться вверх. Сосенка тонкая, Вася - центнер тренированного жира, конструкция начинает расшатываться. Бурундук чувствует себя уже совсем хреново и, не выпуская из лап шишку, вовсю гадит на голову Васи. Вася пачкается и матерится, но лезет к цели. Народ упирается веслами в дно речки, чтоб не уплыть, и ржет как резаный. Вася поднимается все выше, соответственно, амплитуда увеличивается.
И тут - апогей. Вершина сосенки с закрепившимся на ней бурундуком наклоняется так, что Вася оказывается в горизонтальном положении, что-то у него отказывает и Вася почти с двухметровой высоты падает на землю. С хрустом. Сосенка, по всем законам механики, распрямляется, и тут уже не удерживается зверь. Бурундук, с прижатой к груди недогрызенной шишкой, уходит из верхней точки по аккуратной баллистической траектории в лес, сшибая ветки и шурша листвой. Вася в нокдауне. Мат... Бурундук где-то в лесу. Еще больший мат... Зрелище чего-то полосатого с хвостом, стремительно улетающего в чащу, у всех в глазах. Слов уже нет.
Уплыли они метров на триста - только тогда их прибило к берегу и они остановились. Сами не могли. Вася их там и догнал, грустный, с бурундучьим пометом в волосах, но без добыч.
 

Эту историю мне рассказал один знакомый моего отца,. который, в свою очередь, услышал ее от своего приятеля - браконьера. Судя по рассказам, то был довольно странный мужик. Он шлялся один по самым отдаленным участкам нашей тайги, по многу недель не видя людей; со старым, незарегистрированным карабином и прочим своим нехитрым барахлом. И таскал он с собой в своих скитаниях веревочный гамак, который для ночлега растягивал на дереве (спальник, палатка - этого "матрасничества" он не признавал).
И вот однажды он , устраиваясь на ночь, рюкзак свой оставил внизу, под деревом, а сам растянулся в гамаке на дереве. Однако, среди ночи его чуткий сон был прерван каким-то шебуршением под деревом. Мужик в полусне свесился со своего гамака, чтобы посмотреть, что там внизу, но в темноте не смог разглядеть ничего, кроме какой-то неясной тени, едва различимого движения. Пытаясь увидеть, что же все-таки происходит с его рюкзаком, он вдруг перевесился настолько, что попросту вывалился из гамака, при этом так до конца и не проснувшись.
Приземлился он на что-то "мягкое и мохнатое", затем скатился на землю. И в следующий момент дрему как рукой сняло, ибо увидел мужик прямо перед своим лицом следующее. На фоне проступающего над верхушками мощных елей чистого звездного неба отчетливо обрисовывался контур огромной звериной башки с двумя торчащими ушами. От ужаса потеряв всякую способность мыслить рационально, этот бедолага просто схватился руками за торчащие из страшной башки уши и принялся дико орать. Не знаю, сколько по времени длилась эта сцена, но думаю, что не сразу, ох не сразу несчастный медведь (а это был именно он) смог выдрать свои помятые ухи из судорожно сжатых ладоней. Когда наш герой пришел в себя, он обнаружил, что сидит один под деревом, в большой и вонючей куче дерьма, которую, уходя, оставил обиженный и напуганный еще больше него Хозяин тайги.